Испанская конституция и война с Австрией стали лозунгом пьемонтских и ломбардских тайных обществ «федератов» и карбонариев, объединивших усилия для подготовки выступления с целью изгнания австрийцев из Ломбардии и Венеции, слияния их с Пьемонтом и создания Североитальянского королевства во главе с Са-войской династией. Однако в сравнении с Неаполем заговорщическое движение на Севере страны носило более узкий характер. В Пьемонте карбонарское общество не имело значительной массовой базы, а его сторонники среди буржуазии принадлежали, по свидетельству русского посла в Турине Г. Мочениго, преимущественно к ее средним и высшим слоям 188. Связи тайных организаций с низами были здесь очень слабыми. Готовясь последовать примеру Неаполя и добиться введения конституции, пьемонтские либералы были озабочены тем, чтобы подготовлявшееся ими выступление не приобрело народного характера, ибо они рассматривали «мятежи» и «народные движения» как «средства, бедственные для общества и преступные по отношению к государю из Савойского дома». «Путь, которого следует придерживаться,— утверждали они,— путь, почетный и достойный характера государя и нации, заключается в том, чтоб просить трон — почтительным, спокойным и совершенно откровенным образом — отвергнуть австрийскую дружбу и объявить конституцию». Пьемонтские либералы надеялись, что путем одной лишь военной демонстрации удастся склонить короля Виктора Эммануила I, питавшего ненависть к австрийцам, примкнуть в решающий момент « движению, которое могло бы позволить Савойской династии расширить территорию королевства.
Но особые надежды конспираторы возлагали на Карла Альберта, принца Кариньянского, принадлежавшего к младшей ветви Савойской династии. При встречах с пьемонтскими либералами принц не раз весьма откровенно выражал им свое сочувствие, а осенью 1820 г. он установил тайные связи с руководителем ломбардских либерально-патриотических кругов графом Ф. Конфалоньери, побуждая его выступить совместно с пьемонтцами. Кроме того, содержавшиеся в частной переписке молодого принца высказывания в пользу независимости Италии становились достоянием гласности. Так в Пьемонте и за его пределами начала рождаться легенда о либерализме Карла Альберта, хотя, как показали дальнейшие события, он не был либералом и руководствовался преимущественно династическими интересами.