Кадры нового государственного аппарата формировались с явным предпочтением для выходцев из Пьемонта. На Юге представители новой власти действовали почти как в покоренной стране и в глазах населения оставались «чужаками», «завоевателями». В результате антагонизм между Севером и Югом не только не изживался, но становился все более острым.
В годы правления «правой» Юг неизменно оставался главным центром оппозиции ее политике. На парламентских выборах политические противники «правой» получали здесь большую поддержку, чем где бы то ни было. В кругах мелкой и средней буржуазии Юга в качестве реакции на фискальный и административный нажим из центра распространялись имевшие явно оппозиционную окраску идеи административной децентрализации и федерализма. Но особенно грозным симптомом для нового режима было постоянное глухое брожение в южной деревне.
Крестьяне Юга имели много причин для недовольства. Они связывали с переменой власти надежды на получение земли, на освобождение от гнета помещиков — и были обмануты в своих ожиданиях. Зато новая власть принесла им дополнительные налоговые тяготы, поставила над ними чиновников-«чужаков», ввела рекрутский набор, которого на Юге раньше не знали. Все это вызывало в крестьянских массах стихийный протест, выражавшийся то в террористических актах против сборщиков налогов, то в уклонении от призыва в армию, то в сообщничестве с сицилийской мафией в борьбе против официальной законности, то в «беспорядках» перед зданиями сельских муниципалитетов. Иногда враждебное отношение крестьян к новому государству пытались использовать в своих целях силы, заинтересованные в реставрации монархии неаполитанских Бурбонов.
На пассивное или открытое неповиновение сельского населения Юга «правая», будучи неспособна искоренить его причины, отвечала лишь одним способом — насилием. В 1861—1862 гг. было разгромлено объявленное «бандитским» крестьянское движение в южных провинциях; оно являлось продолжением антифеодальной борьбы предшествующих лет, но проходило под легитимистскими лозунгами.