В соответствии с этим Лиутпранд предписывает оформлять обмен земельными владениями при помощи грамот, а дарения в пользу церкви разрешает производить без соблюдения архаических правовых норм (gairetinx с получением launegild).
Вполне гармонирует с указанными распоряжениями Лиутпранда энергичная защита им прав индивидуального владения каждого домохозяина (на поля, виноградники, леса, стада и пр.). Это связано с тождеством соседства над родством: среди сородичей в разных сделках (например, при заключении брака) все большую роль играют отец и брат, а во многих случаях родственники выступают лишь при участии соседей. Основной хозяйственной ячейкой свободных лангобардов становится деревня, населенная соседями, в ее пределах возникают бурные конфликты из-за земельной собственности, в которых принимает участие не только мужское, но и женское население деревни. Имущественное расслоение среди свободных выражается не только в этих конфликтах, но и в неспособности некоторых уплатить композицию за проступки (кражу, участие в драке и т. п.) даже в небольшом размере — от 6 до 20 солидов, не говоря уже о вергельде за убийство. Такие свободные, не способные уплатить 20 солидов за проступок, должны были работать в пользу потерпевшего несколько лет в качестве рабов. Встречались и такие свободные, дети которых буквально умирали с голоду, так что Лиутпранд вынужден был разрешить им продажу недвижимости, несмотря на его запрет сделок с несовершеннолетними. Разорение части свободных усиливалось в результате роста залоговых сделок и долговых обязательств при наличии ответственности сыновей за долги отца.
После всего сказанного нас не должно удивлять прямое упоминание бедняков (pauperes) в прологе к постановлению Лиутпранда от 727 г. Уже кратко обрисованный нами процесс имущественного расслоения среди свободных показывает, что в начале и середине VIII в. свободу рядовых лангобардов нельзя считать позитивной свободой, и ее невозможно толковать как полноправие.