Однако, несмотря на массовый характер карбонарского движения, в течение ряда лет усилия его сторонников подготовить открытое выступление с целью завоевания конституции сводились на нет не только из-за отсутствия авторитетного общенеаполитанского руководящего центра, способного придать единое направление действиям заговорщиков, но и потому, что даже в рамках провинций карбонарское общество страдало от недостаточной организованности и сплоченности отдельных вент, слабо дисциплинированных и сохранявших предельную самостоятельность. Попытка карбонариев Салерно (чья вента формально считалась с 1817 г. высшей среди всех вент Юга) добиться координации действий карбонариев нескольких провинций также не принесла ощутимых результатов. Вследствие этого решение о всеобщем выступлении откладывалось от года к году.
Тем временем убеждение в необходимости введения конституционных порядков в Неаполе успело прочно утвердиться также среди части верхов королевства, среди состоявших ранее на службе у Мюрата чиновников и особенно высших офицеров, которые, сохранив в годы Реставрации руководящие посты в армии, были тем не менее настроены оппозиционно к Бурбонам, желая ограничить их абсолютизм и добиться независимости королевства от Австрии. Такие выдвинувшиеся при Мюрате генералы, как Пьетро Коллетта, Микеле Караскоза и другие, склонялись к принятию весьма умеренной конституции (подобной французской хартии 1814 г.), надеясь, что господство в верхней палате позволит им стать подлинными правителями королевства. Большинство умеренно настроенных генералов-мюратистов отвергало революционные методы борьбы и относилось с настороженностью и недоверием к карбо-нарскому движению — как ввиду распространения в нем радикально-демократических идей, так и потому, что карбонарии выступали за введение испанской конституции 1812 г., оставлявшей мало надежд на возможность олигархического правления, к чему в сущности стремились мюратисты.