На втором году участия Италии в мировой войне эти выступления участились, и теперь уже дело доходило до отказов отдельных рот выступить на фронт и до попыток восстаний в отдельных бригадах. Итальянское командование, не умея совладать с нарастающим в армии антивоенным движением, шло по пути репрессий. Оно расстреливало солдат за малейшие проступки, лишало целые подразделения отпуска в наказание за дезертирство отдельных солдат. Осенью 1916 г. был издан циркуляр военного командования, обязывающий командиров «мятежных» частей расстреливать по жребию каждого десятого солдата111. Циркуляр этот проводился в жизнь. Но солдатские выступления не прекращались, число уклонившихся от призыва и дезертировавших из итальянской армии росло, и к осени 1917 г. одних только дезертиров насчитывалось более 50 тыс. чел. В покрытых лесом горах Южной Италии их вооруженные отряды скрывались при помощи населения от полиции и карабинеров и при встрече вступали с ними в кровавые бои.
Все же до поздней весны 1917 г. итальянское военное командование еще могло успокаивать себя тем, что на путь возмущения вступают отдельные части и отдельные солдаты. В мае 1917 г., в дни очередного итальянского наступления, окончившегося, как и предшествующие, стратегическим провалом, Кадорна почувствовал, что «в настроении солдат (всех вообще!—К. К.) что-то изменилось» пз. Целые батальоны сдавались врагу без боя, целые воинские части отказывались вступить в бой, срывая этим планы итальянского командования. Брожение, став массовым, охватило едва ли не всю армию.
Летом и осенью 1917 г. положение в итальянской армии уже серьезно беспокоило не только итальянских политических деятелей и генералов, но и аккредитованных в Риме иностранных послов. Из уст в уста передавались рассказы о полках и батальонах, сдававшихся врагу с возгласами «Да здравствует мир!» и «Да здравствует русская революция!», о надписях «Долой войну!», которыми были испещрены стены окопов. Военная цензура кипами конфисковала в это время письма солдат в тыл, в которых солдаты просили своих родных не сеять хлеб, дабы вынудить правительство заключить мир.