Актеры ощущали острую потребность в драматургии больших проблем и самобытных характеров. Стремясь на шекспировском материале раскрыть проблемы своего времени, итальянские трагики вводили английского драматурга в итальянскую культуру и приближали его творения к мировоззрению и вкусам своих современников. Росси и Сальвини интерпретировали трагедии Шекспира соответственно эстетическим тенденциям Рисорджименто. Сценические редакции «Отелло», «Гамлета», «Макбета», «Короля Лира» Сальвини, Росси и Ристори существенно отличались от английского канонического текста трагедий. В то же время существовало принципиальное сходство в подходе итальянских актеров к трагедиям Шекспира. Все внимание актеры сосредоточивали на образах протагонистов, по сути дела превращая «Отелло», «Гамлета», «Короля Лира», «Макбета» — в монотрагедии. Актеры уловили острую потребность в идеале, который бы вдохновлял современников на борьбу. Вот почему они стремились, с одной стороны, приблизить образы шекспировских героев к современности, а с другой — героизировать их характеры. Однако в том, как интерпретировали трагики образы шекспировских героев, были и важнейшие различия, обусловленные своеобразием сценических дарований Сальвини, Росси и Ристори. Роли Отелло, Гамлета, леди Макбет в их исполнении получили различное толкование. Так, для Сальвини, игравшего Отелло, философский смысл трагедии Отелло соединялся с гражданской темой, отражавшей современные общественные настроения. Трагедия обманутого доверия звучала (особенно после поражения революции 1848— 1849 гг.) остро современно. И именно эту тему Сальвини выдвигал на первый план. Росси же видел в Отелло прежде всего человека, страдающего от измены любимой женщины. Столь же различна была интерпретация Росси и Сальвини образа Гамлета. Если Росси создавал полный лиризма и непосредственности образ юного принца, напоминавшего Ромео, то Сальвини играл Гамлета человеком зрелым, с незаурядным умом и сложившимся мировоззрением. Он — в постоянных страстных поисках истины, он стремится побороть в себе сомнения, чтобы исполнить нравственный долг — разоблачить зло, сорвать с него лицемерную маску добродетели.
|