В Риме по-прежнему существовали сенат, префектура, деление на 12 районов, но античными были только названия. Средневековая коммуна может быть объяснена муниципией не больше, чем поэзия Данте — влиянием Вергилия. «Непрерывность развития» — миф, если подразумевать под этим отсутствие качественного перелома и неизменность исторической сущности.
Вместе с тем преемственность двух столь несходных цивилизаций ни в чем не ощущается так наглядно, как в судьбе итальянских городов. Подавляющее большинство их (по крайней мере, если говорить о сколько-нибудь крупных) — бывшие римские центры, часто восходящие в свою очередь к поселениям этрусков, умбров или лигуров. Причем они не просто возникли на месте античных муниципий: городская жизнь в Италии подчас затухала, но никогда не прекращалась полностью. Даже при Теодорихе отстраивались крепостные стены, действовали термы, возводились новые церкви и дворцы (особенно в Равенне, Вероне и Павии). Позже кое-что сумели подновить византийцы. Нашествие лангобардов не затронуло некоторых городов, другие быстро оправились.
Генуя стала посредницей между лангобардами и греками и лишь после 642 г. потеряла значение на три столетия. К середине VII в. ожила Кремона. Площадь Болоньи еще при остготах уменьшилась до 25 гектаров, зато Парма тогда же расширилась до 23. В конце империи Верона занимала 35 га, Павия — 25, Лукка — 39, Флоренция— 24. Не вся эта территория была заполнена домами, но в «темные века» раннего феодализма размеры городских ареалов в общем сохранялись. Недавние раскопки во Флоренции показали, что в VI в. она приобрела кольцо стен, в VII в.— Баптистерий (перестроенный в XI в.), в VIII в.— церкви Сан-Пьер Маджоре и Санта-Мария Маджоре, в IX в.— Санта-Репарата. Если сопоставить античный и современный планы Флоренции или Турина, окажется, что они не лишены сходства, несмотря на двухтысячелетнюю дистанцию.
Запустение Рима особенно потрясало воображение современников: «Цветущий Константинополь зовется новым Римом, а стены и достоинство старого Рима в упадке». Не надо, однако, забывать, что в «старом Риме», где когда-то жило около миллиона человек, сокращение населения до 30 тысяч делало упадок более резким и заметным, чем в любом другом городе.