Полезно напомнить об этом лишь для того, чтобы внести коррективы в несколько одностороннее освещение походов Александра у греческих авторов. Эти уточнения ничуть не вредят оценке полководческого гения Александра и доблести его талантливых офицеров. Если бы на персидском троне был не Дарий, а кто-нибудь другой, события могли бы развернуться иначе. К сожалению, история страны, как и жизнь каждого человека, полна всевозможных «если».
Можно предположить, что династия Ахеменидов утратила власть над народами, если не реальную или политическую, то, во всяком случае, символическую. Не исключено, что Ахемениды никогда не пользовались у персов такой популярностью, как пришедшие им на смену более поздние династии. Как бы ни было сильно представление об «арийском единстве», оно не может сравниться с позднейшим «иранским национализмом», представлением об единстве иранцев, для которого, как и для всякого национализма, характерна лояльность по отношению к правителю. Законность царской власти могла по-прежнему признаваться, даже без соблюдения верности государству или народу, хотя вторжение Александра сильно поколебало представление о легитимизме, по крайней мере в Восточном Иране. Как бы то ни было, Дарий после бегства с поля боя в сражениях при Иссе и Гаугамеле утратил авторитет у большинства своих подданных, в панике отступал все дальше на восток и в конце концов был убит своими сторонниками. Судя по тому, что сатрап Бактрии Бесс, возглавивший мятеж против Дария, объявил себя его наследником и принял ахеменидское тронное имя Артаксеркс, можно предположить, что Дарий был готов сдаться Александру, а Бесс и его сторонники решительно воспротивились этому намерению.
После смерти Дария Александр сам стал преемником Ахеменидов, царем Азии, и все, кто не признавал его власти, неминуемо попадали в число бунтовщиков, выступающих против законного правителя. Нам известны имена многих знатных персов, перешедших на сторону Александра после битвы при Гау-гамеле.