Здесь ясно видим два рода торговли, первоначальную, по которой всякий сбывал всякому излишек своей собственности, и торговлю в настоящем смысле, которая вследствие прави-тельственных распоряжений начинает вытеснять первоначальную. Русская Правда знает купцов также как отдельный разряд людей. Кроме греков, ара-бов, болгар волжских и дунайских, русские производили мену с ближайшими соседями своими, степными народами, печенегами, которые доставляли рога-тый скот, лошадей, овец. Из слов Святослава видно, что в Переяславце Ду-найском русские купцы могли производить мену с купцами чешскими и вен-герскими. Нет сомнения, что торговля из Новгорода с северо-восточными финскими племенами существовала уже в описываемое время и что из Новго-рода же купцы с мехами, восточными и греческими товарами начали являться и в городах балтийских славян. С вопросом о торговле тесно связан вопрос о деньгах, один из самых спорных вопросов в наших древностях; по недос-татку точных известий мы отлагаем его решение до следующего периода.
Обозрев материальные силы новорожденного русского общества, обратимся теперь к новому, духовному началу, явившемуся в конце описываемого пери-ода, началу, богатому нравственным и гражданским влиянием. Как слабо бы-ло прежде в языческом обществе влияние волхвов, так могущественно яви-лось теперь влияние христианского духовенства. Немедленно после принятия новой веры мы видим уже епископов советниками князя, истолкователями во-ли божией; но христианство принято от Византии; Русская земля составляет одну из епархий, подведомственных константинопольскому патриарху; для русского духовенства единственным образцом всякого строя служит уст-ройство византийское: отсюда понятно и гражданское влияние Империи на юное русское общество. Мы видели, как было принято христианство и как распространялось; видели, что оно принялось скоро в Киеве, на юге, где было уже и прежде давно знакомо, но медленно, с большими препятствиями распространялось оно на севере и востоке: первые епископы Ростова - Фео-дор и Иларион принуждены были бежать от ярости язычников; в конце описы-ваемого периода язычество нисколько не уступало и ревности третьего епископа ростовского, св. Леонтия, который, видя невозможность действо-вать на взрослое поколение, окрепшее в язычестве, обратился к детям, стал привлекать их к себе ласкою и учить вере.