Что может быть для историка удовлетворительнее этого повествования? А нас хотят уверить, что гораздо удовлетворительнее, сообразнее с делом отвергнуть свидетельство царских грамот об участии Строгановых в покорении Сибири и признать, что толпа козаков сама по себе бросилась с Волги за Уральские горы и покорила Сибирь! Но, основываясь на источниках достоверных, на царских грамотах, составитель Строгановской летописи, быть может, действительно увлекся, обнаружил явное пристрастие к Строгановым и тем дал право исследователю заподозрить повествование? Действительно, г. Небольсин упрекает составителя Строгановской летописи, что он выпускает из царских грамот все те выражения, которые могут навести на след к правде; г. Небольсин не заблагорассудил подтвердить справедливость своего упрека, не привел ни одного такого выпуска; причина ясна: их нет! Г. Небольсин упрекает также нашего летописца в искажении характера Ермаковых козаков, которые будто бы представлены сладенькими витязями, всегда готовыми плакать от умиления; но во всей летописи встречаем только раз известие, что Ермак пред решительным делом, когда многие козаки были испуганы, со слезами увещевал их молиться богу; но если б даже летописец и несколько раз заставлял козаков своих плакать, то разве г. Небольсин не знает, что наши крепкие предки плакали гораздо чаще, чем мы, слабые их потомки? Поэтому и Мономах был сладенький витязь, ибо часто плакал? Но, главное, зачем приписывать летописцу то, чего у него нет? Зачем упрекать летописца за то, будто у него козаки являются почти всюду победоносными героями, когда этот летописец говорит нам, что козаки испугались, когда увидали, что засека Кучумова защищается множеством народа, говорит, в каких случаях козацкие отряды были истребляемы; а что козаки действительно должны были более побеждать, чем терпеть поражение, свидетельствует само дело-покорение Сибири; и разве в других летописях г.
Небольсин нашел больше известий о поражениях козаков?