В XIV в. в Кастилии не было ни национальной буржуазии, ни национальных товаров, ни национального рынка по той простой причине, что условия, благоприятные для возникновения испанской нации, еще не сложились в этой стране. Производственные отношения, присущие феодальной формации, определяли разобщенность городов, отсутствие между ними крепких экономических связей и препятствовали-созданию единого и емкого рынка. Корона, сеньоры, города заинтересованы были прежде всего в фискальных доходах, и бремя таможенных сборов ложилось в равной степенк как на кастильских, так и на иностранных купцов.
Короли в своей политике исходили не из необходимости поощрения не существующих в то время национальной буржуазии и национальной торговли, а из чисто фискальных соображений. Различие между короной и городами в этом смысле заключалось лишь в том, что короли окружили таможенным барьером всю страну, а муниципальные власти—территорию того или иного города. (Прим. ред.)
полнейший беспорядок. Рост ставок поденной оплаты не только не способствовал улучшению положения рабочих, но парализовал производственную деятельность, приводил к безработице и способствовал злоупотреблениям со стороны купцов, безмерно повышавших цены на товары. Это был не последний указ относительно оплаты труда; в том же духе выдержаны были распоряжения и других королей, например Энрике II, Хуана I и др. Со своей стороны, города стремились добиться тех же результатов в отношении цен на предметы первой необходимости, определяя в своих статутах размер заработной платы, выдавая торговые привилегии с фиксацией твердой или максимальной цены и открывая постоянные городские магазины. А одно из распоряжений Энрике II настоятельно рекомендует городам самим определять нормы оплаты труда сообразно с местными условиями. Но этим не ограничивалось вмешательство государства в экономическую жизнь: оно вносило ограничения в различные сделки, устанавливая максимальный процент по ростовщическим ссудам (обычная и повсеместная практика) и запрещая такие формы сотрудничества между христианами, евреями и маврами, как соучастие в кредитных операциях или же во взаимном пользовании имуществом.