По той же причине, а также из желания обелить память покойного друга Ксенофонт ничего не говорит о самом его правлении в Византии.
Клеархом мы завершаем ряд примеров, иллюстрирующих постепенное нарастание противоречий между так называемой сильной личностью и государством в Спарте на рубеже V—IV столетий. Развитие явно совершалось по восходящей линии — от общего разрыва с традицией и стихийных проявлений нелояльности к осознанным поискам путей к достижению личной власти и к реализации этих поисков, правда, за пределами собственно Спарты. Хотя спартанский полис в отличие от Афин и Сиракуз избежал в то время язвы тирании, тревожные признаки общей болезни и здесь были налицо, и с этой точки зрения нельзя недооценивать того факта, что по крайней мере одна из известных нам тираний позднекласси-ческого периода — именно в Византии — была обязана своим возникновением более или менее Спарте, ее политике, ее людям. История Спарты — яркое подтверждение того, что даже самые консервативные общины не остались в стороне от того общего движения, которое совершалось в Элладе с конца V столетия и которое мы именуем кризисом полиса.

ТИРАНИЧЕСКИЕ РЕЖИМЫ В БАЛКАНСКОЙ ГРЕЦИИ
Переходя к обзору тиранических режимов на территории собственно Греции, мы должны прежде всего оговорить избранный характер предстоящего изложения. Дело в том, что, хотя возрождение тирании в Греции в позднеклассический период было в общем повсеместным явлением, интенсивность и характер этого явления были различны в различных районах, так же как неодинакова и наша осведомленность об отдельных исторических примерах.
И прежде всего надо заметить, что в крупных городах и одновременно наиболее значительных государствах — в Афинах, в Спарте и в Фивах, — где полисные, республиканские принципы были наиболее сильны, дело ограничилось лишь предвосхищающими тиранию или родственными ей явлениями. Однако до самой тирании здесь так и не дошло, ибо государства эти нашли в себе силы по крайней мере в этот период справиться с нарождающимся снова злом.