Следствием положительного имиджа Румынии на Западе, особенно в США, стало избрание в сентябре 1967 г. министра иностранных дел Румынии К. Мэнеску на пост председателя Генеральной Ассамблеи ООН. Это был беспрецедентный случай в истории международных отношений послевоенного периода — коммунистический режим получил такое право вследствие активной поддержки США, а не СССР, который вынужден был согласиться с этим выбором не из политических соображений, а ради поддержания своей репутации.
Чтобы добиться расположения американцев, Румыния в октябре 1967 г. предложила свои посреднические услуги в ликвидации военного конфликта между США и Вьетнамом. Заслуживавшая внимания и принятая американцами румынская инициатива оказалась неудачной. Готовые на все ради победы над американцами вьетнамцы воспользовались румынским посредничеством для того, чтобы получить информацию о планах вооруженных сил Южного Вьетнама. Наступление в январе — феврале 1968 г. перечеркнуло все усилия румынской стороны.
Чаушеску предпринял попытки сближения с Францией. Состоявшийся 14—18 мая 1968 г. визит Шарля де Голля в Бухарест носил в основном демонстративный характер. Посетивший столицу Румынии в ходе поездки по Восточной Европе (Москва, Варшава) президент Франции оказался идеальным слушателем для Чаушеску, делавшего заявления о необходимости ликвидации военно-политических блоков и создания «Единой Европы». Шарль де Голль поверил, что его лозунг «Единая Европа от Атлантики до Урала» приобретает все больше новых сторонников, а Чаушеску воспользовался случаем для укрепления своего престижа на международной арене.

Переломный момент. Переломным моментом во внутренней политике и становлении режима, который позже будет назван «режимом Чаушеску», стала «Пражская весна». Осуждение советского вторжения в Чехословакию, прозвучавшее в речи Чаушеску, являлось с точки зрения будущего Румынии второстепенным фактором. Более важным оказалось осознание румынским лидером того, что проводя самостоятельный внешний курс и консервативную внутреннюю политику, он может обеспечить полную безопасность своей личной власти, что было бы невозможно в случае дальнейшей внутренней либерализации.