Вена
Сладкая горечь Вены
Вена это город стремительных трансформаций. Едва автобус выехал на скоростное шоссе, бирюзовое небо мигом затянула черная тучища, сползшая с ближайших отрогов Альп, и столица миражей и подвохов занавесилась хрустальнобесплотным пологом мерцающего снега. По мановению волшебной палочки некоего зодчего четыре обшарпанных газгольдера у обочины прикинулись монументальными скульптурами в манере ар нуво. Мы въехали в город; в каждом квартале разыгрывалось новое архитектурное действо. Мрачная готика соседствовала с бодряческим югендштилем, барокко сверху вниз поглядывало на розовый постмодерн. Остроумие тягалось со здравомыслием. Родина вальсов и цукерторта до странности походила на Чикаго двадцатых годов: чуть не всякий прохожий нес под мышкой скрипку в футляре. Со всех сторон наяривала музыка.
Малькольм Брэдбери. Профессор Криминале

Это была столица огромной империи на задворках Европы. Город гениев, которые относились к своей стране с мучительной любовью-презрением, всегда жаловались, всегда (даже работая репортерами в газете - а все они работали именно там) выражали "свое мнение". Язык для них был важнее реальности. Реальности не было: цензура, тайная полиция, лицемерная разница между справкой и правдой, "бюрокретинизм", как написал один из великих эссеистов этого города, заставляли все видеть призрачным. Депрессивность и гениальность, провинциальность и космополитизм, архаизм и модернизм сливались тут воедино.

Но это был не Петербург.
Потом вдруг столица огромной империи превратилась в столицу маленькой страны, и тоже на задворках Европы. Стране пришлось вспомнить о своем доимперском названии. Такого названия никто не знал. В этот город перестали ездить.