Самый впечатляющий спектакль случался в августе, когда окрестные улицы перекрывались, а все пространство между домами затоплялось. Иногда разыгрывались натуральные водные баталии, но даже и без них зрелище было феерическое: изукрашенные кареты разъезжали по морю, аки по суху, а в воде отражался свет факелов и иллюминация окрестных дворцов. Дополнительный повод для всенародной популярности площади дала святая Агнесса, одна из самых почитаемых в Риме мучениц, с которой пытались разделаться как раз на стадионе Домициана. Эта целомудренная девица отказала во взаимности сыну проконсула, за что ее бросили голой на арену цирка на потеху зрителям и гладиаторам. Потеха не удалась - у будущей святой вдруг выросли волосы до пят, и в конце концов пришлось без лишних затей отрубить ей голову. Агнессе посвящен храм в самом центре площади - Борроминиева Сант-Аньезе-ин-Агоне (Sant Agnese in Agone). Снаружи она кажется несколько массивной, зато сияющий, стремящийся ввысь интерьер с мраморными барельефами вместо фресок совершенно великолепен. Раньше показывали еще крипту с остатками стадиона и мощами мученицы, но недавно ее закрыли на бессрочную реставрацию. Джан Лоренцо Бернини, впрочем, интерьер проигнорировал - чтобы гнобить соперника, ему было достаточно и фасада. Сам он отметился на площади грандиозным фонтаном Четырех рек (Fontana dei Quattro Fiumi), где речные божества - Дунай, Ганг, Нил и Ла-Плата, символизирующие, соответственно, Европу, Азию, Африку и Америку, - окружают обелиск из цирка Максенция. Заодно он подкорректировал и фонтан Мавра (Fontana del Moro) Джакомо делла Порты. Последний фонтан - Тритона (Fontana del Tritone) - относительный новодел, хоть его и проектировал все тот же делла Порта: скульптуры были приделаны уже в XIX веке. Обилием украшений площадь Навона не в последнюю очередь обязана папе Иннокентию x: здесь издавна находилась его фамильная резиденция, палаццо Памфили (Palazzo Pamphilj). Взойдя на папский престол, он поселил в нем вдову своего брата, донну Олимпию Маидалькини-Памфили. Ходили слухи, что по совместительству она состояла папской любовницей, хоть и была страшна, как смертный грех.
|