Гермократу эта ситуация оказалась очень на руку. Высадившись в Сицилии, в Мессане (Diod., XIII, 63, 2, с учетом приведенного выше разъяснения), он присоединил к своему отряду около 1000 лишившихся своего отечества гимерян и, полагаясь на поддержку друзей, к тому времени активизировавших свои усилия в Сиракузах, сделал попытку, очевидно, силой проложить себе дорогу на родину.
Однако эта попытка провалилась, по-видимому, вследствие противодействия со стороны правящей радикально-демократической группировки во главе с Диоклом. Тогда он пересек весь остров с востока на запад, занял и укрепил часть лежавшего в развалинах Селинунта и стал созывать отовсюду уцелевших селинунтян и других греков, пострадавших от карфагенского вторжения. Вскоре у него было до 6000 отборных воинов, и с ними он на свой страх и риск повел борьбу с карфагенянами, опустошая исконные владения финикийцев в западной части острова (XIII, 63, 3 сл.).
Имя Гермократа стало теперь символом всеобщей освободительной борьбы, вследствие чего резко возросла его популярность и в его родном городе Сиракузах, где настроение общества все больше изменялось в пользу Гермократа (Diod., XIII, 63, 5) и где народ на собраниях все с большим сочувствием прислушивался к участившимся теперь выступлениям с призывом вернуть прославленного полководца из изгнания (XIII, 63, 6).
Готовясь предпринять новую попытку к возвращению, Гермократ из Селинунта перешел в Гимеру. Здесь он собрал останки павших в 409 г. в битве с карфагенянами соотечественников и с пышной процессией, в сопровождении верных людей, отправил их для захоронения на родину, а сам, подчеркнуто демонстрируя свое уважение к закону, остался на границе и стал выжидать результатов затеянной акции (Diod., XIII, 75, 2 сл.). Все это делалось в пику Диоклу, который в 409 г. командовал сиракузским отрядом, посланным на помощь гимерянам, и должен был отступить, оставив тела павших без погребения (ср.: XIII, 59, 9 — 61, 6).