Отсюда удивительная внутренняя стабильность венецианского государства, просуществовавшего, кажется, дольше, чем любой другой город-государство в мировой истории: целое тысячелетие! Речь идет вовсе не о пресловутом «отсутствии классовой борьбы», на которое любили указывать буржуазные историки Венеции. Устойчивость обеспечивалась не гармонией социальных сил, а, наоборот, их крайним неравенством, при котором опасная зыбь не переходила в штормы. Венецианское государство не ведало глубоких внутренних потрясений, характерных в XII—XIII вв. для прочих итальянских коммун, ввиду подавляющего перевеса патрициата над неорганизованной и бесправной массой. Здесь, как и всюду, общество было расколото на nobiles u populares, но экономический прогресс не расшатывал, а укреплял позиции знати. Если во Флоренции «жирный народ» в схватках с дворянством искал поддержки низов и привлекал младшие цехи к управлению, то в Венеции патрициат мог не поступаться ничем. Власть изначально пребывала в его руках. Поэтому не было надобности во «второй коммуне» — и она не появилась. Ремесленные цехи оставались чисто хозяйственными корпорациями под строгим правительственным контролем.
Во главе венецианского государства с конца VII в. (т. е. еще до рождения города на Риальто) находились выборные «герцоги» (dux, duca). Их принято ретроспективно именовать «дожами», хотя этот титул обнаруживается в источниках на венецианском диалекте только с XIII в. (doge, doxe). Упрочение дожата в IX в. свидетельствовало о победе центростремительных тенденций. Впрочем, фамильные распри среди знати не прекращались еще два столетия. Когда патрициат наконец превратился в сплоченное сословие, сознающее и ревниво оберегающее общие интересы, полнота власти, сосредоточенной вокруг трона дожа, показалась излишней.
В середине XII в. возникла венецианская коммуна. В то время как по всей Северной Италии складывались ранние синьории, венецианцы неуклонно ограничивали старинные полномочия своих правителей. Церемонии с участием дожа приобретали все большую пышность, по мере того как убывала его реальная сила. Раньше господство патрициата олицетворялось в каком-нибудь Доменико Флабьянико, Себастьяно Циани или Энрико Дандоло.