Строители гигантских объектов нередко жили в тяжелейших условиях: бараки могли стоять без стекол в окнах и дверей, без полов и печей, протекала кровля, не было кроватей, постельного белья, матрацев, мебели. Почти не существовало бань и прачечных, свирепствовали эпидемии тифа, дизентерии, кори, малярии.
Бюрократическая, сверхцентрализованная система управления постоянно давала сбои: так, финансовый план строительства Харьковского тракторного завода до мая 1930 года менялся трижды, а генеральный — 7 раз. В результате производилось много ненужных работ; механизация строительства в 1932 году едва достигала одного процента, а в 1937-м — не более четырех процентов по плану.
За две с половиной пятилетки в Украине было построено 2 тысячи крупных народнохозяйственных объектов. Цифры по СССР еще более впечатляющи: за 1928— 1940 годы национальный доход возрос более чем в 5 раз, выработка элетроэнергии увеличилась в 3,7 раза, добыча угля — в 4,7 раза, нефти — в 2,7 раза, выплавка стали — вчетверо, продукция машиностроения — в 20 раз.
Но привлечение в тяжелую индустрию огромных финансовых, материальных и людских ресурсов, игнорирование легкой и пищевой отраслей, невнимание к социально-бытовой стороне создали крайне напряженное положение с обеспечением населения продовольствием и товарами массового потребления. С осени 1936-го до конца июля 1937-го в сельскохозяйственных зонах СССР наблюдался хлебный кризис, кое-где — локальный голод. В течение 1936—1939 годов нормировалось все больше товаров и продуктов. В частности, одному человеку нельзя было покупать более чем по 2 кг мяса, колбасы, хлеба, макарон, круп, сахара, 3 кг рыбы, 0,5 кг масла, маргарина, 100 г чая, 200 штук папирос, 2 кусков хозяйственного мыла, 0,5 л керосина. Кроме того, эти официальные нормы стихийно урезались самими гражданами в очередях. Что касается таких товаров, как часы, велосипеды, патефоны, костюмы, то для многих жителей они вообще были в диковинку.