но здесь, как и во всех других завещаниях, разумеется кончина беспо-томственная, ибо речь идет о целом уделе Василиевом, которого отчинная часть по крайней мере, если исключим великое княжение Владимирское, должна была переходить к сыновьям покойного; притязания брата Юрия, как видно, и заставили Василия в последней своей духовной грамоте сказать предположительно о великом княжении; в третьей грамоте нет также имени Константина Димитриевича в числе князей, которым Василий поручал своего сына. На первом плане в княжение Василия Димитриевича стоят, бесспорно, от-ношения литовские. Почти в одно время со вступлением на московский стол Василия в Литве окончательно утверждается тесть его Витовт; оба ознаме-новывают начало своего княжения богатыми примыслами: Василий овладевает Нижним Новгородом и Муромом, Витовт - Смоленском. Примыслы эти достались им нелегко, не вдруг, и на берегах Волги и на берегах Днепра не обошлось без борьбы, довольно продолжительной. В этой борьбе оба князя не только не мешают друг другу, но находятся, по-видимому, в тесном союзе, живут как добрые родственники, хотя Витовт и выговаривает себе Москву у Тохта-мыша. Но как скоро литовский князь, утвердившись в Смоленске, начинает теснить Псков и Новгород, то Василий вооружается против него. Кажется, наступает решительная минута, в которую должен решиться вопрос о судьбах Восточной Европы, но ни потомки Всеволода III, ни потомки Гедимина не любят средств решительных: тесть и зять не раз выходят с полками друг против друга и расходятся без битвы; дело оканчивается тем, что Витовт отказывается от дальнейших покушений на независимость Пскова, куда мос-ковский князь посылает своих наместников; с другой стороны, и Василий принужден отказаться на время от богатого примысла - Двинской земли. Но мы видели, что порвание мира между тестем и зятем возбудило сильное неу-довольствие в Москве; летописец жалуется, что не было больше в думе кня-жеской старых бояр, и обо всех делах начали советовать молодые. |