Ответа не было. Сигизмунд замолчал о Глинском, и содержанием сношений между обоими дворами до 1512 года были взаимные жалобы на пограничные обидные дела, взаимные требования высылки судей для их решения. Летом 1512 года Василий послал сказать Сигизмунду: «Дошел до нас слух, что твои паны - воеводы виленский и троцкий - сестру нашу, королеву Елену, схватили в Вильне, свезли в Троки, людей ее всех отослали, казну всю взяли; в городах ее и волостях, данных ей мужем, паны твои ни в чем не дают ей воли; державши ее три дня в Троках, свели в Биршаны. Мы к тебе не раз приказывали, чтоб нашей сестре от тебя и от твоих панов никакого бесчестья не было и к римскому закону ее не принуждали бы; и нам неизвестно, за что нашей сестре такое бесчестье и принуждение и с твоего ли ведома это сделано или без твоего? Ты бы, брат, поберег, чтоб нашей сестре от тебя и от твоих панов бесчестья и небреженья никакого не было, казну ее велел бы всю ей отдать, людям ее велел бы быть при ней по-прежнему, в города ее и волости панам своим вступаться не велел, чтоб у нас за то с тобою нежитья не было; да дай нам знать, за что нашей сестре, а твоей снохе такое бесчестье и принуждение учинено, с твоего ли ведома или нет, чтоб нам об этом знать. Посылаем к тебе в твои пограничные города, к твоим наместникам в Смоленск, Полоцк и Витебск детей боярских для решения пограничных обидных дел; эти дети боярские приедут в твои города на Дмитров день 1512 года (26 октября), а ты бы своих дворян для того же дела прислал в наши пограничные города на Николин день осенний» (6 декабря 1512 года). Сигизмунд отвечал: «Что касается панов, воевод виленского и троцкого, то нам очень хорошо известно, что они у невестки нашей казны, людей, городов и волостей не отнимали, в Троки и Биршаны ее не увозили и бесчестья ей никакого не наносили; они только сказали ей с нашего ведома, чтоб ее милость на тот раз в Браславль не ездила, а жила бы по другим своим городам и дворам, потому что пришли слухи о небезопасности пограничных мест.