Для упрочения христианства мало было взять детей из домов полуязыческих родителей; нужно было, чтоб некоторые из нового поколения отторглись совершенно от общества, сильно пропитанного язычеством; для упрочения христианства нужно было, чтоб оно распространилось не словом только, но самым делом; нужно было, чтоб в некоторых избранных обнаружилось действие нового уче-ния, и они пошли бы на проповедь не с огнем и мечом, как Добрыня или Пу-тята, но с величием подвига христианского. При господстве материальной силы, пред которою все преклонялось, нужен был ряд подвижников, которые показали бы подвиги, превышавшие подвиги богатырей, которые показали бы господство духа над плотию, показали бы чудеса мужества другого рода, борьбу, более изумительную, и приобрели бы своими подвигами благоговение к себе и к тому учению, которое дает силы к подобным подвигам. Монашест-во, по некоторым известиям, явилось на Руси очень рано: так, есть преда-ние, что еще первый киевский митрополит Михаил построил в Киеве монас-тырь на горе против холма Перунова; есть также иностранное известие, что киевский митрополит встречал Святополка и Болеслава Храброго в монастыре св. Софии; при Ярославе построены монастыри Георгиевский и Ирининский. Но эти монастыри не были такие, какие надобны были тогда для упрочения христианства, их монахи не были настоящими подвижниками: «Много монасты-рей, - говорит летописец, - поставлено от царей и бояр на богатом ижди-вении, но не таковы эти монастыри, как те, которые поставлены слезами, постом, молитвою, бдением». Когда новое поколение короче познакомилось с новою верою, тогда между некоторыми из него обнаружилось то же самое стремление, какое было сильно и между язычниками русскими, стремление посетить Грецию, с тою, однако, разницею, что прежние руссы-язычники хо-дили в Грецию для выгодной службы в полках Империи, для торговли, для грабежа, а теперь русские христиане стали ходить не для материальных вы-год, но для того, чтобы получить утверждение в вере.