Или: «Ярослав же сей лю-бяше книги зело». Объяснивши превосходство христианской веры над иудейс-кою и языческою, Иларион, естественно, переходит к прославлению того князя, которому суждено было быть апостолом на Руси: таким образом, оба сочинения - «Слово о законе и благодати» и «Похвала Владимиру» - состав-ляют одно целое.
Но, кроме письменного памятника, мы должны обратить внимание на изустно сохранившиеся произведения народной фантазии, которых начало, первый древнейший склад относится к описываемому времени; таковы наши древние народные песни и сказки, в которых упоминается о Владимире, о подвигах его богатырей. Главное содержание этих песен и сказок составля-ют подвиги богатырей, защищавших Русскую землю от врагов внешних и внут-ренних: первыми являются степные кочевники, приходящие с востока на Русскую землю, на стольный город Владимира, вторыми - разбойники. По ха-рактеру своему эти песни и сказки разделяются на такие, в которых преоб-ладает древний, языческий элемент, и на такие, в которых уже видны следы христианского влияния. Характер первого из означенных отделов соот-ветствует вполне характеру эпохи, как он изображен нами в своем месте. Герой песни или сказки - богатырь, обладающий страшною материальною си-лою: вот он является ко двору княжескому, все глядят на молодца, дивуют-ся, ему наливают чару зелена вина в полтора ведра, он принимает чару единой рукой, выпивает ее единым духом; бросит он горсть песку по высо-кому терему - полтерема сшибет; закричит богатырь зычным голосом - с те-ремов верхи повалятся, с горниц охлопья попадают, в погребах питья вско-леблются. Вот подвиги любимого народного богатыря Ильи Муромца: Илья идет в послах от князя Владимира к хану кочевой орды и заводит с ним ссору; хан велит связать ему руки белые, плюет ему в ясны очи: «И тут Илье за беду стало,/ За великую досаду показалося,/ Что плюет Калин (хан) в ясны очи;/ Вскочил в полдрева стоячего,/ Изорвал чембуры на мoгучиx плечах,/ Не допустят Илью до добра коня,/ И до его-то до палицы тяжкие,/ До медны литы в три тысячи./ Схватил Илья татарина за ноги,/ Который ездил в Киев-град,/ И зачал татарином помахивати:/ Куда ни мах-нет, тут и улицы лежат,/ Куда отвернет - с переулками,/ А сам татарину приговаривает:/ «А и крепок татарин, не ломится,/ А жиловат, собака, не изорвется...»».