Прибавим сюда еще влия-ние быта соседних Галичу государств. Польского и Венгерского.
Но если так част и так необходим был переход дружины из одной волости в другую и от одного князя к другому, то легко понять, что не было воз-можности для точного определения отношений ее к князю; дружинник имел полную свободу переходить из службы одного князя в службу другого: каж-дый князь принимал его с радостью, ибо каждый нуждался в храбрых дружин-никах; переход был легок для дружинника и во всех других отношениях, по-тому что Русская земля сохраняла свое единство, равно как и род княжес-кий, следовательно дружинник, переходя от одного князя к другому, не из-менял чрез это нисколько ни Русской земле, ни роду княжескому, владевше-му ею нераздельно. Князья не могли условиться не допускать этого перехо-да, потому что очень редко случалось, чтоб все они находились в мире и добром согласии между собою, а при первой усобице дружинникам открывался свободный путь для перехода от одного враждебного князя к другому: так, в силу обстоятельств обычай перехода скоро должен был превратиться в право, и после в княжеских договорах мы увидим, что князья обязываются не препятствовать переходу дружинников: «А боярам между нами и слугам вольным - воля». Существовало ли такое условие в княжеских договорах описываемого времени, или подразумевалось, как естественное и необходи-мое, и явилось только после при ослаблении родовой связи между князьями, обособлении княжеств - решить нельзя по неимению княжеских договорных грамот из описываемого периода; мы знаем одно только, что такие грамоты существовали в это время. Хороший князь, по современным понятиям, не от-делял своих выгод от выгод дружины, ничего не щадил для последней, ниче-го не откладывал собственно для себя; жил он с нею в братском, задушев-ном кружку, не скрывал от нее имения, не тая дум своих, намерений:
«Князь! - говорит дружина Мстиславу Изяславичу, - тебе без нас нельзя было ничего ни замыслить, ни сделать, а мы все знаем твою истинную лю-бовь ко всей братьи».