Любопытно, что в Слове гораздо больше превозносится похвала-ми Всеволод Святославич, чем Игорь, старший брат; в битве на первом пла-не поставлен Всеволод: этим рассказ сочинителя Слова отличается от расс-каза летописного; но такое предпочтение Всеволода объясняется словами летописца, который, сказавши о смерти Всеволода, прибавляет, что этот князь превосходил всех Ольговичей доблестию. Особенно же замечательны для нас слова автора об усобицах княжеских: в сильных выражениях описы-вает он усобицы, происходившие вследствие лишения волостей Олега Святос-лавича: «Тогда земля сеялась и росла усобицами, погибла жизнь Дажбогова внука, в княжих крамолах век человеческий сократился. Тогда по Русской земле редко раздавались крики земледельцев, но часто каркали вороны, де-ля между собою трупы, часто говорили свою речь галки, сбираясь лететь на добычу». В другом месте: «Сказал брат брату: это мое, и это мое же, и за малое стали князья говорить большое, начали сами на себя ковать крамолу: а поганые со всех сторон приходили с победами на землю Русскую». Описы-вая общее горе на Руси, когда услыхали здесь об истреблении полков Иго-ревых, сочинитель Слова опять начинает говорить об усобицах: «встонал Киев тугою, а Чернигов напастями; тоска разлилась по Русской земле; а князья сами на себя крамолу ковали, а поганые наезжали на Русскую землю, брали дань по белке от двора». В этом отношении замечательна также жало-ба старого Святослава киевского, когда он узнал о беде сезерских князей:
«Все зло мне происходит от княжого непособия; благоприятное время от не-го упущено... Великий князь Всеволод (III)! чтоб тебе перелететь сюда издалека, отцовского золотаго стола поблюсти! Ведь ты можешь Волгу раск-ропить, а Дон шлемами вычерпать; если бы ты был здесь, то была бы у нас половецкая раба по ногате, а раб по резани». Сочинитель от имени Святос-лава обращается также и к другим князьям с требованием помощи Русской земле и мести поганым за обиду Игореву.