Повидимому, это распоряжение не выполнялось, так как в 1438 г. кортесы в Мадригале снова потребовали от короля Хуана II искоренения тех же злоупотреблений; они жаловались, что в тех случаях, когда города приступают к сбору налогов с наследства, духовные лица отлучают их от церкви и налагают на них интердикт. Так же поступали со сборщиками королевских податей многие епископы, капитулы церквей и т. п. Об этом шла речь ча кортесах Вальядолида (в 1299 г.), Паленсуэлы (в 1425 г.) и Саморы (в 1432 г.), где депутаты требовали изменения подобного положения. Кортесы Бургоса , (в 1367 г.) и кортесы Сеговии (в 1386 г.) также требовали соблюдения закона о наследстве в применении к духовным лицам.
Аналогичные требования города предъявляли и к различным представителям низшего духовенства, их слугам и родственникам; злоупотребления этих лиц податными привилегиями вызывали особенное раздражение; не менее остро ставили города вопрос о батраках и зависимых крестьянах церквей и монастырей, на которых церковь также стремилась распространить налоговое изъятие, хотя эти привилегии были даны только .лицам духовного звания и совсем не касались зависимых крестьян и городского и сельского населения, живущего на принадлежавшей церкви территории; то же относилось и к послушникам (hermanos terceros) нищенствующих орденов, которые пользовались освобождением от налогов. В результате этого значительная часть населения была освобождена от налогов, которые всей своей тяжестью ложились на плечи среднего класса и народных масс.
В XIII в. (а отчасти еще в XII в.) появилась новая привилегия экономического характера, так называемая поместная или королевская десятина (diezmo predial). По этой привилегии церкви и монастыри получали право собирать в свою пользу известную долю (не обязательно десятую) доходов частных лиц в пределах окрестной территории. В 1228 г. вальядо-лидский церковный собор постановил считать этот налог обязательным для всех, включая мавров и евреев.