Поскольку, однако, он не подчинился этому требованию, против него был выслан карательный отряд под командованием Панфеда. Считая свое положение в Византии ненадежным ввиду озлобленности местного населения, Клеарх перебрался с казною и наемниками в Селимб-рию. При приближении Панфеда он выступил ему навстречу, но был разбит и затем блокирован в Селимбрии. Опасаясь теперь худшего, ибо в Спарте его за неповиновение властям присудили к смерти он счел за лучшее искать спасения в бегстве и, тайком оставив город, переправился на азиатский материк. Его дальнейшая судьба в качестве вождя наемного отряда на службе у Кира Младшего хорошо известна из «Анабасиса» Ксе-нофонта (кн. I и II) и из других источников.
Фигура Клеарха замечательна во многих отношениях. Властолюбивый, решительный и жестокий, он был достойным представителем нового поколения, открыто исповедовавшего культ силы. Он не был единственным, кто в это время стремился обеспечить себе княжеское положение на периферии греческого мира, в частности в районе проливов (для примера можно указать на Алкивиада и Ксенофонта), однако ему одному удалось осуществить эти стремления более или менее полно. Мало того, непродолжительное его правление в Византии в 403—402 гг. было уже по своему политическому содержанию тиранией чистейшей воды. Захват единоличной власти в государстве во время внутренних и внешних осложнений, правление в обстановке полнейшего произвола, массовые казни и конфискации, опора на отряды вооруженных наемников, стремление к новым захватам и расширению своей власти вовне — вот характерные признаки, которые отличают любого тирана, и все эти признаки в случае с Клеархом налицо. И еще одна черта заслуживает быть отмеченной в Клеархе: в его лице, как правильно подчеркивает Г. Берве, впервые нашла воплощение тесная связь тирании с кондотьеризмом, что было так характерно для эпохи младшей тирании.
34 Впрочем, по Ксенофонту отзыв и осуждение Клеарха последовали сразу после отплытия его из Спарты, что, конечно, неверно. «Неточность» Ксенофонта объясняется, очевидно, желанием снять со Спарты всякую ответственность за последующее поведение ее эмиссара.