Взаимная скованность двух крупнейших политических сил, Пелопоннесского и Бео-тийского союзов, при неопределенной или нерешительной позиции Афин, создавала теперь для фессалииского властителя благоприятные условия для авторитетного вмешательства в общегреческие дела, а обращение к нему фиванцев с просьбой о помощи — все равно, до или после сражения при Левктрах — подавало к этому еще и отличный повод. Впрочем и здесь, по-видимому, большего доверия заслуживает не поздний компилятор Диодор, у которого Ясон является со своей помощью еще до сражения при Левктрах (Diod., XV, 54, 5), а современник Ксенофонт, согласно которому обращение фиванцев к Ясону, как и к афинянам, состоялось уже после сражения ввиду желания победителей с помощью союзников довершить уничтожение неприятеля (Xen. Hell., VI, 4, 20 сл.).
Приведя в состояние боевой готовности свое войско и флот, Ясон во главе отборного отряда в 1500 пехотинцев и 500 всадников (численность указана у Диодора) стремительным маршем пересек Фокиду и появился у Левктр, где противники все еще стояли друг против друга. В то время как фиванцы побуждали своего союзника к немедленному совместному нападению на лакедемонян, Ясон неожиданно выступил с мирной инициативой и своим посредничеством содействовал заключению между фиванцами и лакедемонянами перемирия. На словах он ратовал за соблюдение обеими сторонами благоразумной умеренности и осторожности, на деле же, как это правильно подчеркивает Ксенофонт, целью его было не дать решительного перевеса фиванцам, не добивать спартанцев, но, способствуя сохранению между ними зыбкого равновесия и недоверия, поставить тех и других в зависимость от него. «Под маской честного маклера, — замечает Ф. Штеелин, — Ясон, таким образом, трудился над созданием своей собственной гегемонии в Греции».
Весьма знаменательными были с этой точки зрения действия Ясона и во время обратного похода из Беотии в Фесалию, когда он принял меры по обеспечению за собой на будущее свободного прохода в Среднюю Грецию.