Роль этих последних была чрезвычайно велика; по существу, это была главная реальная сила, которую тиран мог использовать для охраны себя и своей власти в Сикионе и в качестве инструмента внешней политики (об использовании Эвфроном своего наемного войска в предприятиях своих союзников см.: Xen. Hell., VII, 1, 46, и 2, 11 сл.). Понятно, что тиран не жалел сил и средств для увеличения числа и усиления преданности своих наемников, используя для этого все, что можно было выжать из государственной казны или получить от реквизиций храмовых сокровищ и конфискаций имущества проскрибированных лиц.
Доходы от конфискаций составляли, несомненно, важнейшую часть экстраординарных поступлений, ибо социальная политика Эвфрона характеризовалась прежде всего непрерывными гонениями на знатных и богатых граждан. Разумеется, гонения эти осуществлялись тираном не только из фискальных, по и из принципиальных соображений (ср.: Xen. Hell., VII, 1, 46; 3, 1, 3, 4, 5, 8; Diod., 1. с). В пику знати, от которой он всегда мог ожидать неприятностей, Эвфрон по-прежнему, должно быть, заигрывал с народной массой, среди которой, как кажется, был весьма популярен. Что конкретно, помимо гонений на знать, сделал он для того, чтобы завоевать эту популярность, мы не знаем, однако народ имел основания считать Эвфрона своим благодетелем (ср. ядовитое замечание Ксенофонта по поводу посмертных почестей, оказанных Эвфрону в Сикионе: Hell., VII, 3, 12 — «отсюда ясно, что толпа склонна считать доблестными людьми тех, которые ей угождают»).
Что Эвфрон во всяком случае заботился о том, чтобы иметь среди граждан преданных себе людей, — это не требует доказательств. Впрочем, есть, по-видимому, и доказательства: противники обвиняли Эвфрона в том, что он, обрушиваясь с гонениями на лучших людей, в то же время освобождал на волю и наделял гражданскими правами рабов (см. у Ксенофонта в речи убийцы Эвфрона: ibid., VII, 3, 8). Едва ли в этом упреке надо видеть одно из общих мест; если прочие поступки, инкриминировавшиеся Эвфрону его противниками (§ 7 сл.), находят соответствия в авторском тексте Ксенофонта и, следовательно, — это можно утверждать без опасений, — соответствовали действительности, то, очевидно, так обстояло дело и в данном случае.