Это повысило его авторитет в государстве и дало ему в руки ту реальную силу, с помощью которой он мог попытаться устранить законное правительство. Однако ему не хотелось выступать в роли простого узурпатора-насильника. Своему путчу он старался придать вид народной революции и потому не гнушался союза с самыми низшими слоями населения, как пишет Диодор, «привлекая к себе бедняков (тоис аттороис) и снабжая их полным вооружением и держа при себе самых подлых людей (тоис ттоутюотатоис)» (Diod., XVI, 65, 3).
Конечно, эта блокировка с низами населения носила преимущественно демагогический характер и большого практического значения не имела. Важнейшей действительной опорой Тимофана были его личные друзья (на их активную роль указывает Плутарх — Timol., 3, 6) и подчиненные ему наемники. Решающую роль этих последних подчеркивают все древние авторы, среди которых важнейший — Аристотель. «Во время войны, — замечает он в "Политике", — олигархи оказываются вынужденными, не доверяя народу, пользоваться наемными воинами, и тот, кому они их вручат, зачастую становится тираном, как, например, в Коринфе Тимофан».
Удалось ли Тимофану добиться желаемого? Стал ли он действительно тираном? Аристотель и Непот, как это видно из только что приведенных цитат, не сомневались в этом. Не сомневался в этом, по-видимому, и Плутарх, который свой рассказ о движении Тимофана к власти завершает следующим образом: «И, казнив без суда многих виднейших граждан, в конце концов открыто провозгласил себя тираном» (Timol, 4, 4). Точно так же, т. е. как об уже свершившемся факте, упоминает Плутарх о порабощении Тимофаном своего отечества и позднее, когда рассказывает о реакции общества на поступок Тимолеонта. По словам Плутарха, лучшие люди хвалили Тимолеонта за то, что он предпочел государственные интересы домашним, «убив (брата), когда тот составил злой умысел против отечества и поработил его» (ibid., 5, 1, перевод наш).
Менее решительно высказывается по этому поводу Диодор; по его словам, Тимофан, окружив себя чернью, «стал обходить городскую площадь, явно не выдавая себя за тирана, однако совершая дела, свойственные тирании» (Diod., XVI, 65, 3). Что это были за дела, Диодор не поясняет; скорее всего это было избиение знати, о котором говорит Плутарх.