Изложение Тимея, в общем почти столь же обстоятельное, как и у Филиста, в глазах античной публики выгодно отличалось своею близостью к шаблонному образу тирании, а потому и вытеснило из широкого обращения шокировавший своей откровенно протиранической направленностью труд Филиста.
Тимей создал, таким образом, вульгату истории Дионисия, унаследованную последующей античной историографией. Однако в своем стремлении во что бы то ни стало развенчать сиракузскую тиранию он уснастил собственно историческое изложение многочисленными, характерно подобранными анекдотами, отчасти взятыми из устного предания, отчасти же почерпнутыми из той антитиранической литературы, которая имела широкое хождение в Афинах. Что такой литературный материал был уже в наличии в Афинах ко времени Тимея, доказывается, например, составленной около 300 г. ПсевдоАристотелевой «Экономикой», где во второй книге имеется большая подборка анекдотов о финансовых махинациях Дионисия.
Подхватив эту особенную традицию, Тимей дал толчок к развитию в дальнейшем в предании о Дионисии наряду с главной, собственно историографической линией, еще и побочной, анекдотической. Первая линия представлена главным образом у Диодора и Помпея Трога (в переложении Юстина), отчасти также у Плутарха (в биографии Диона) и Корнелия Непота (тоже в биографии Диона и в небольшой заметке «О царях»). При этом особое значение имеет «Историческая библиотека» Диодора, где правлению Дионисия посвящено в 13, 14 и 15-й книгах в общей сложности более 100 страниц и где сквозь воспринятую от Тимея риторическую переработку хорошо еще чувствуется прагматическая основа рассказа Филиста. Вторая линия — линия исторических или псевдоисторических анекдотов — представлена из греческих писателей у того же Плутарха (не только в биографии Диона, но и в различных этических трактатах, вошедших в корпус «Моралий»), а кроме того, у Полиэна, Афинея, Клавдия Элиана и, наконец, у лексикографов (Свида), из латинских — у Цицерона, Валерия Максима, Фронтина.