В большинстве своем это были новые граждане, ставшие таковыми милостью правителя. Новые же, необычные для полисной республики, но характерные для монархии черты проступали в отношениях между этим народом и главой государства22. Последний при случае умел подчеркнуть свое милостивое отношение к народу. Во время грандиозной подготовки ко 2-й Карфагенской войне Дионисий поощрял усердие граждан не только высокою платою и специальными наградами за отлично выполненную работу, но и такими чисто монархическими жестами, как приглашениями к своему столу. Равным образом и празднование собственной двойной свадьбы послужило для него поводом к тому, чтобы устройством массовых угощений проявить свое расположение к народу (XIV, 45, 1).
От этой формы демонстрации своих добрых чувств к народу Дионисий не отказывался и позднее (XIV, 70, 3). В свою очередь от граждан несомненно ожидалось проявление той особой благорасположенности (ewoict), которую апологеты монархии уже во времена Дионисия считали характерной чертой подданнических отношений (ср.: Isocr., Ill, 48 сл., и в частности § 61, где для обозначения общей преданности граждан правителю употреблено именно это слово). Замечательно, что, когда Дионисий Старший умер, первое, что сделал его сын и преемник, было обращение к народу с призывом сохранить унаследованную от отцов благорасположенность к существующему режиму.
Итак, несомненно, что при Дионисии гражданский коллектив подвергся серьезному внутреннему перерождению. В результате целенаправленно проводимой социальной политики он утратил в значительной степени качества органической, сознающей свое единство и дорожащей своими правами и привилегиями корпорации. Очевидно, что в руках ловкого и изощренного в демагогии политика, каким был Дионисий, такая масса должна была стать послушным орудием. Правитель мог без особого труда добиваться от народного собрания принятия предлагаемых им мер, если только он вообще нуждался в подобном санкционировании своей воли.