Вокруг улицы Кавур С точки зрения планировки, Рим - загадочный город. Где именно у него центр - решительно непонятно. По мнению Сикста V, центр должен был находиться в тылу базилики Санта-Мария-Маджоре на площади Эсквилина (Piazza dell Esquilino) - там, где папа водрузил египетский обелиск. Специально проложенная улица Феличе (Strada Felice, названная так по мирскому имени Сикста V - Феличе Перетти) пересекала площадь Эсквилина по дороге от Санта-Кроче-ин- Джерузалемме к Тринита-деи-Монти и оттуда - к главным римским воротам, Фламиниевым. Начатая при Григории XIII улица Грегориана (нынешняя Мерулана) вела к Сан-Джованни-ин-Латерано, а улица Санта-Мария-Маджоре - к Капитолию. Когда тремя веками позже Италия объединилась, король переехал в Рим и город стали спешно приводить в подобающий столице вид, здесь появилась новая улица - Кавур (Via Cavour), разделившая пополам патриархальный район Монти со всеми его церквушками и живописными закоулками. Если спускаться по улице Кавур от Санта-Мария-Маджоре к Колизею, то примерно на полпути, там, где улица делает резкий вираж, обнаружится картинно затянутая плющом лестница Борджа (Salita dei Borgia, по мере подъема переходящая в Via di San Francesco di Paola). На вершине ее, по ту сторону арки, проходящей сквозь дворец Борджа, обнаруживается забитая машинами площадь, а в ее западном углу - базилика Сан-Пьетро-ин-Винколи (San Pietro in Vincoli, заложена в V веке, перестроена в XV веке), которую паломники испокон веков почитали за хранящиеся там под алтарем вериги святого Петра (слово "vincoli" как раз и означает "узы, путы"), а любители искусств - за рогатого "Моисея" Микеланджело. Рогатым он стал из-за ошибки в переводе: в оригинальном тексте Ветхого Завета было сказано, что у Моисея, когда пророк спустился с горы Синай, от головы исходили лучи, а в искаженном варианте получились рожки. Вообще же эта грозная фигура должна была венчать собой надгробие Юлия II, которое предполагалось поставить в самом центре базилики Святого Петра - там, где сейчас возвышается балдахин Бернини. Однако доделать надгробие скульптору не дали: его непрерывно отвлекали то на потолок Сикстинской капеллы, то на "Страшный суд", то еще на какие-то мелкие поручения. |