Буржуазный идеал свободы человека, который основывается на теории «естественного права», идеи равенства и братства, пронизывают труды и выступления просветителей. «Я не рожден для того, чтобы стучаться в негостеприимные дворцы знатных, и царство смерти примет меня нагого, но свободного»,— писал поэт Парини. Галиани говорил: «Было бы достойно нашего века, если бы люди начали любить друг друга». Но в то же самое время просветители ограничивались тем, что призывали аристократию к активной деятельности в области сельского хозяйства и торговли, но отнюдь не думали о ее ликвидации как господствующего класса.
С какими бы радикальными призывами просветители ни выступали, они, однако, не требовали революцирнных преобразований существующего строя. Они не были революционерами. Им даже не хватало того размаха, которым отличалось просветительское движение во Франции. Все свои надежды они возлагали на просвещенных монархов как на единственную силу, способную утвердить справедливое общество. Беккариа писал: «Теперь на европейские троны вступили благодетельные государи, друзья мирных добродетелей, отцы своих народов; эти государи... пекутся о счастье своих подданных, уничтожают деспотизм посредников между государем и народом». Поэтому просветители и оказывали всемерную поддержку государям в реформаторской деятельности и зачастую сами являлись авторами этих реформ. Все же, несмотря на всю ограниченность и непоследовательность итальянского просветительского движения, оно сыграло объективно прогрессивную роль, немало способствовало подъему национального самосознания итальянского народа и в значительной мере подготовило почву для революционных бурь XIX в.