Представители Австрии, России и Пруссии заявили, что не имеют полномочий от своих правительств для обсуждения итальянского вопроса. Затем с протестом выступил Кавур. Он говорил, что ситуация в Италии представляет опасность для европейского мира, ибо австрийское господство в преобладающей части ее способствует усилению революционного брожения на всем Апеннинском полуострове. Запугивая революцией, «беспорядками», Кавур пытался склонить державы к решению итальянского вопроса в династических интересах сардинской монархии. Претензии Кавура на присоединение к Сардинскому королевству герцогств Парма и Модена, предъявленные им в кулуарах конгресса в качестве компенсации за участие в войне, союзники не поддержали. Таким образом, Сардиния ничего не получила в результате Крымской войны и, как отмечал Маркс, как была, так и осталась «игрушкой в руках иностранных держав».
Необходимо, однако, отметить, что обсуждение итальянского вопроса на Парижском конгрессе, состоявшееся благодаря настойчивым требованиям Кавура, способствовало повышению авторитета Сардинского королевства в глазах либералов и части эмигрантов и содействовало усилению гегемонии этого королевства в итальянском национально-освободительном движении.
Эти обстоятельства способствовали переходу части правых республиканцев, бывших сторонников Мадзкни, на сторону либералов. Уже с осени 1854 г. в лагере республиканцев началась дискуссия — в частной переписке и в печати — по вопросу о необходимости создания новой национальной партии, чтобы объединить в ней все патриотические силы. В 1855—1856 гг. споры о путях достижения независимости и объединения Италии разгорелись с особой силой. Некоторые видные деятели демократического движения — Дж. Паллавичино, Д. Манин и др.— выступили инициаторами создания партии, которая объединила бы республиканцев и монархистов на основе лозунга «независимость и объединение». Паллавичино, Манин и многие другие деятели освободительного движения пришли к убеждению, что Пьемонт может и должен возглавить борьбу за национальную независимость.