Все это время Италия напряженно готовилась к войне: призывались новые возраста, производилось вооружение. В стране шла бурная и страстная полемика на тему о том, должна ли Италия вступить в войну или сохранить нейтралитет.
Эта полемика — характерная особенность предвоенных месяцев в Италии. В странах, которые вступили в войну в «первую очередь» и население которых было захвачено войной врасплох, ее не было, да и не могло быть.
Застрельщиками интервентизма, т. е. вступления Италии в войну на стороне Антанты, стали те же партии, которые в предвоенные годы требовали от итальянского правительства ориентации на Антанту, а не на Тройственный союз. Это была так называемая «демократическая левая» итальянского парламента — социал-реформисты, республиканцы и радикалы. Лидер социал-реформистов Л. Биссолати уже 2 августа писал своему другу и соратнику И. Бономи, что он начал «готовить души пролетариата к войне» и ждет от Бономи того же. В первой половине августа к «демократической левой» присоединились националисты. Для этих идеологов итальянского империализма война являлась самоцелью. Она должна была, по их мнению, не только создать Италии колониальную империю и вернуть ей «славу древнего Рима», но и приглушить остроту классовых противоречий в стране. И если выступление на стороне центральных держав наталкивалось на трудности, они готовы были со всем пылом звать к выступлению на стороне Антанты.
И националисты, и партии «демократической левой» были численно невелики, а количество мест, принадлежавших им в итальянском парламенте, исчислялось единицами. Но за ними стояла сила рвущихся к военным сверхприбылям и колониальным захватам итальянских монополий; интервентисты вели шумную и активную пропаганду войны. С августа 1914 г. по конец мая 1915 г. они непрерывно устраивали милитаристские митинги, демонстрации, выступали с призывами к войне с Германией и Австро-Венгрией в итальянской печати, парламенте, на разного рода собраниях и т. п.