В этой же передовой открыто порицалось сотрудничество меньшевиков и эсеров с кадетами и высказывались первые критические замечания «Аванти!» в адрес внешней политики меньшевиков, ранее безусловно ею одобрявшейся. «Русские максималисты (т. е. большевики),— писал в эти же июльские дни 1917 г. А. Грамши,— это сама русская революция... ее продолжение, ее ритм. Это они опрокинули все до сих пор делавшиеся попытки преградить путь революции, и это благодаря им революция не останавливается, но завершает свой цикл». За это их ненавидит буржуазия и на них клевещет буржуазная пресса.
Разочаровываясь в «революционном оборончестве» меньшевиков и с нетерпением ожидая, когда власть в России перейдет к пролетариату (который и заключит мир), нельзя было не задуматься над тем, что и в Италии борьба пролетариата за мир и за власть не отделены друг от друга. И действительно, уже в августе 1917 г. в высказываниях туринских левых обнаруживаются проблески понимания этой взаимосвязи. В сентябре — октябре 1917 г. они встречаются уже и в высказываниях социалистов других городов Италии. Основанные скорее на интуиции и на догадках, чем на глубоком понимании проблемы, эти первые ласточки еще не делали весны. Они ее, однако, уже предвещали.
Опасения итальянской правящей верхушки, что русские события еще более революционизируют итальянские народные массы, не были напрасны и необоснованны. Итальянский народ слишком страдал от войны, чтобы поверить, что другой народ, также от нее страдавший, мог совершить революцию ради более энергичного продолжения кровавой бойни. Итальянские рабочие поняли русскую революцию как совершенную пролетариатом революцию мира. Ежедневно, ежечасно ожидая выхода революционной страны из войны, они стремились добиться того же и в Италии. «Русский пример» звал к действию, к борьбе, и уже в марте 1917 г. туринские рабочие сделали попытку этому примеру последовать: 25 марта 1917 г. они шумной толпой направились к помещению местной Палаты труда. Лидерам профсоюзов (в большинстве правым), которые кинулись уговаривать рабочих вернуться на фабрики и заводы и подать мемуар о желательных им (экономических) улучшениях, рабочие отвечали: «Нет, мы хотим сделать, как в России». Лишь с трудом удалось лидерам уговорить демонстрантов возобновить работу.