Многие сообщения источников показывают, что вавилоняне испытывали страх перед своим северо-восточным соседом, страх, выраженный в словах Исайи и Иеремии. Киаксар, по-видимому, тоже предпринял какие-то меры для укрепления своих границ, особенно северных и восточных; однако точно определить эти границы и территории, вошедшие в состав державы на севере и востоке, весьма затруднительно не только из-за отсутствия данных письменных источников, но и вследствие непрочности и нечеткости самой структуры мидийской империи — обстоятельства, подмеченного еще Геродотом (I, 134).
Ахеменидское представление о «царе царей» было, несомненно, уже у мидян, как еще раньше у урартов. Мидийская конфедерация первоначально состояла из мидян, маннеев и скифов. Превращение ее в империю должно было резко усилить этническую неоднородность: Восточные провинции Ассирии, завоеванные мидянами, были, по всей вероятности, включены в состав «Мидии», поскольку территории Парсуа, Замуа и других, окраинных областей прежней ассирийской державы входят у Птолемея в Сиромидию («География», IV, 2, 6). К северу от реки Араке в Азербайджане, на границе Мидии, жили каспии и кадусии, которые, видимо, не вошли в мидийскую державу. Сами мидяне были конгломератом местных и иранских племен. Названия шести мидийских племен, приведенные Геродотом (I, 101),—паретакены, бусы, струхаты, аризанты, будии и маги, несмотря на попытки исследователей объяснить их как только иранские, представляют собой, скорее всего, смесь иранских и неиранских наименований. Об экспансии мидийской державы на восток уже упоминалось; следует, однако, заметить, что утверждение И. М. Дьяконова о том, что мидяне несомненно владели Парфией и Гирканией, а, возможно, также и областью Герата, покоится на сомнительном толковании свидетельства Бехистунской надписи, согласно которой парфяне поддержали восстание Фраорта, провозгласившего себя членом мидийского царского дома.
Каковы бы ни были реальные границы мидийской державы, она являлась рыхлым и непрочным государством.