Не сумели рос-товцы и суздальцы правды божией исправить, думали, что они старшие, так и могут делать все по своему, но люди новые, худые владимирские, уразу-мели, где правда, стали за нее крепко держаться, сказали: «Либо Михаила князя себе добудем, либо головы свои сложим за святую богородицу и за Михаила князя». И вот утешил их бог и св. богородица: прославлены стали владимирцы по всей земле за их правду.
Скоро явились во Владимир к Михаилу послы от суздальцев: «Мы, князь, - говорили они, - не воевали против тебя с Мстиславом, а были с ним одни наши бояре: так не сердись на нас и приезжай к нам». Михаил поехал в Суздаль, оттуда в Ростов, устроил весь наряд людям, утвердился с ними крестным целованием, взял много даров у ростовцев и, посадивши брата своего Всеволода в Переяславле, сам возвратился во Владимир. Таким обра-зом последний пригород, населенный холопами-каменщиками, сделался опять стольным городом князя всей Ростовской земли; князь опять освобождал се-бя из-под влияния городов, которые привыкли решать дела на вече и приго-воров этого веча должны были слушаться города младшие; мало того, млад-ший брат Михаила, Всеволод, сел также в новом городе Переяславле Залесс-ком, а не в Ростове: выказалось ли в этом явное предпочтение князей к новым городам пред старыми, хотели ли наградить усердие переяславцев, действовавших заодно с владимирцами, - во всяком случае явление было очень важное, свидетельствовавшее полную победу пригородов, полное низ-ложение того начала, которое могло противодействовать новому порядку ве-щей. Если первым делом Михаила по вступлении во Владимир было возвраще-ние соборной церкви городов, отнятых у нее Ростиславичами, то по утверж-дении своем в целой земле Ростовской он должен был прежде всего идти на рязанского князя Глеба, в руках которого также находилось много сокро-вищ, пограбленных из этой церкви, и, между прочим, самый образ богороди-цы, привезенный Андреем из Вышгорода, и книги.