Из этой грамоты мы видим, как в каж-дом княжестве сильнейшие князья примышляли себе волости, сводя их князей на степень слуг своих; здесь эти князья должны садиться ниже простых бо-яр, и в начале грамоты бояре вообще поставлены выше князей.
Кроме завещания Димитрия Донского и из других известий мы знаем, что бояре по-прежнему были думцами князя, князь думал, советовался с ними о делах. Начиная с Симеона Гордого, бояре являются свидетелями в княжеских духовных грамотах. Рязанский великий князь Олег Иванович в одной своей жалованной грамоте говорит: «Посоветовавшись (сгадав) с отцом своим, владыкою Василием, и с своими боярами (следуют имена их), дал я» и проч., но мы должны заметить, что в грамотах московских князей мы этого выражения не находим. Видим бояр, которые пользуются особенною доверен-ностию некоторых князей и чрез это обнаруживают большое влияние на дела: таков был Семен Тонилиевич при князе Андрее Александровиче, бояре Федор Андреевич и сын его Иван Федорович Кошка при Василии Димитриевиче, Моро-зов при князе Юрии Димитриевиче; мы видели, как влияние, переданное ста-риком Кошкою молодому (относительно) сыну своему, возбудило негодование старших, отразившееся и в летописи.
Разделение дружины на старшую и младшую сохраняется и в описываемое время, только с переменою некоторых названий. Старшая дружина по-прежне-му носит название бояр, или боляр. Право бояр на свободный отъезд от од-ного князя к другому, от великого к удельному и наоборот, также от вели-кого к великому же, от московского, например, к тверскому или рязанскому и наоборот, подтверждается во всех договорах княжеских. Князья обязыва-лись в договорах своих не сердиться на отъехавших от них бояр, не захва-тывать их сел и домов, оставшихся во владениях прежнего князя. Вследствие этого права бояр сохранять свои недвижимые имущества после отъезда в княжеских уделах постоянно могли находиться волости чужих бо-яр, несмотря на то что князья не позволяли чужим боярам покупать сел в своих уделах;