Так если твоей милости угодно быть королем в своей земле и передать этот титул своим детям, то я буду верным слугою твоей милости у царя римского, буду хлопотать, чтоб твое желание исполнилось; только ради бога просим твое величество, чтоб ты ни одному человеку об этом не объявлял. Если король польский узнает, то днем и ночью будет посылать к цесарю с великими дарами, чтоб помешать делу. Ляхи сильно боятся, что когда ты будешь королем, то вся Русская земля, которая теперь под королем польским, отступит от него и подчинится тебе». Великий князь велел отвечать:
«Сказываешь, что нам служил, что и вперед служить хочешь; за это мы тебя здесь жалуем, да и там, в твоей земле, тебя жаловать хотим. А что ты нам говорил о королевстве, то мы божьею милостию государи на своей земле изначала, от первых своих прародителей, а поставление имеем от бога как наши прародители, так и мы; просим бога, чтоб нам и детям нашим всегда дал так быть как мы теперь государи на своей земле, а постановления, как прежде мы не хотели ни от кого, так и теперь не хотим». Этот ответ, как видно, смутил Поппеля, и он, не говоря ни слова о королевском титуле, стал предлагать выгоднейших женихов для дочерей великокняжеских. «У великого князя две дочери, - говорил он, - если не захочет он выдать одной из них за маркграфа баденского, то не захочет ли выдать за князя курфюрста саксонского Иоанна, а другую - за маркграфа бранденбургского?»
Устного ответа не было, но в том же 1489 году великий князь отправил своего посла, грека Юрия Траханиота, к императору Фридриху и сыну его, Максимилиану, с объявлением, что хочет быть с ними в дружбе. В грамотах Иоанн называет себя великим государем всея России, Фридриха - светлейшим и наияснейшим римским цесарем и королем австрийским, Максимилиана - благородным и наияснейшим римским королем и князем бургундским (бергонским).