Но и этим дело не кончилось: когда Макарий возвратился из Кракова, архиепископ прислал к нему писаря своего, приказывая ему с угрозами, чтоб стал перед ним и с привилегиями. Макарий сам не пошел и привилегий не отослал к нему. Тогда архиепископ сказал: «Пока жив, не отстану от этого дела; Русь должна быть в моей власти, король не мог без меня порешить иначе». Он послал к королю жалобу на Макария и хотел вытребовать его на сейм. Тогда галичане немедленно отправили Макария в Киев к митрополиту с просьбою посвятить его в епископы, потому что ему, как владыке, нечего уже будет больше бояться архиепископа и всех бискупов католических; Макарий поехал в Киев в сопровождении многочисленной толпы своих русских: боялись за его жизнь, ибо архиепископ несколько раз приказывал убить его. После, между 1569 и 1576 годом, видим в Галиче явление подобного же рода: галицкий владыка, Марк Балабан, перед смертию с позволения королевского передал владычество сыну своему Григорию Балабану; но католический львовский архиепископ, Шломовский, объявил королю, что имеет право назначать православных владык и назначил уже Ивана Лопатку Осталовского. Сигизмунд-Август, несмотря на позволение, данное им прежде Балабану, подтвердил назначение Лопатки. Но Балабан и его сторона, опираясь на прежнее позволение королевское, не соглашались признать прав Лопатки, хотя король несколько раз потом подтверждал их, и когда Лопатка умер, то Балабан утвердился на владычестве.
Мы видели, как Сигизмунд-Август был равнодушен к католицизму, и потому при нем панам греческой веры легко было испросить уравнение прав православного шляхетства с католиками: это уравнение последовало на виленском сейме 1563 года. При Батории русская церковь в Литве сильно почувствовала, чего она должна ожидать вперед от католического противодействия и главных проводников его, иезуитов: в 1583 году король велел отобрать землю у всех полоцких церквей и монастырей, кроме владычних, и отдать их иезуитам.