В числе
челобитчиков была и царица Марфа, о которой король писал боярам: «Присылала
к нам богомолица наша инока Марфа, блаженной памяти великого господаря Ивана
Васильевича господарыня, бьючи челом, что князь Василий Шуйский, будучи на
великом господарстве Московском, ограбил ее, отнял то, чем пожаловал ее
великий князь Иван Васильевич, а велел кормить с дворца скудною пищею;
которые люди живут у нее, тем жалованья денежного и хлебного не дают, она
ныне во всем обнищала и одолжала. Вы б велели ей и людям ее давать
жалованье, как обыкновенно на Москве держат господарских жен, которые в
черницы постригаются». Поднялись и все опальные предшествовавшего
царствования: Василий Яковлевич Щелкалов выхлопотал привилей на поместье и
вотчину; Афанасий Власьев бил челом, чтоб отдали ему назад двор и имение,
отобранные Шуйским; известный нам благовещенский протопоп Терентий выпросил,
чтоб определили его опять к Благовещенью. Но грамоты от имени короля
писались только к боярам в Москву, грамоты же по городам писались от одного
Владислава. Таким образом, временное правительство московское, Дума
боярская, молча согласилась признать короля правителем до приезда
Владиславова; по всем вероятностям, бояре, или по крайней мере большая часть
их, этим и ограничивались; не ограничивался этим Михайла Глебович Салтыков,
который прямо вел дело к тому, чтоб царем был провозглашен не Владислав, а
Сигизмунд. Но одного Салтыкова было мало, и потому в смоленском стане
признали полезным принять услуги и другого рода людей, именно тех тушинцев,
которые готовы были на все, чтоб только выйти из толпы, которые, заключая
договор под Смоленском, выговорили, чтоб будущее правительство возвышало
людей низкого происхождения по их заслугам. В челе этих людей по
способностям и энергии был Федор Андронов, о котором известно только то, что
он был купец-кожевник, обратил на себя внимание Годунова (чернокнижеством,
как уверяли враги Андронова), переведен был из Погорелого Городища в Москву;
потом, во время Смут, видим его в Тушине и под Смоленском. Здесь он умел
приблизиться к королю или его советникам до такой степени, что Сигизмунд
послал его в Москву в звании думного дворянина, хотя можно думать, что он
это звание получил еще в Тушине. |
