Но, несмотря на то, что доходы знати, корпораций и монастырей были урезаны, многие из них продолжали владеть огромными и при этом наиболее крупными состояниями в Кастилии. По свидетельству одного очевидца-француза, посетившего Кастилию несколько позже, в стране имелось пятнадцать богатейших знатных фамилий; причем из этого числа восемь получили права на герцогский титул в период правления Изабеллы и Фердинанда. О богатстве некоторых из них свидетельствуют следующие данные, приводимые двумя современниками: герцог Медина-Сидония для перевозки в район Малаги во время войны с маврами своих воинов и боевых припасов снарядил флотилию, в состав которой входило не менее ста кораблей. Он же предложил Филиппу Красивому, в случае если последний высадится в Андалусии, 2 тыс. всадников и 50 тыс. дукатов. Род Мендоса, главою которого был герцог Инфантадо и к которому принадлежали архиепископ Толедо, граф Тендилья (губернатор Аль-хамбры) и другие сеньоры, владел великолепными дворцами и славился обилием драгоценностей, золотой и серебряной посудой, богатством своих конюшен, пышностью охотничьих выездов и отличными музыкальными и певческими капеллами. А коннетабль Педро Фернандес де Веласко,. граф де Аро, самый могущественный феодал Старой Кастилии, имел в своем распоряжении бесчисленных вассалов. Итак, несмотря ни на что, экономическое преобладание знати и особенно ее родовитой верхушки было обеспечено еще надолго, и сохранению былой мощи способствовала, разумеется, система майоратов.
Католические короли с уважением относились к частной собственности. Но они применяли меры, сходные по существу с действиями, которые привели к отмене некоторых ранее данных пожалований, чтобы убавить чрезмерный гонор, свойственный сеньорам. Так, в 1480 г. они запретили дворянам присваивать себе некоторые привилегии, принадлежавшие исключительно королю: пользование королевской короной для своего герба; право носить перед собой жезл или обнаженную шпагу; употреблять в письмах обороты «моею милостью» и «под страхом моей немилости», и привилегии, которые позволяли пользоваться «иными отличиями и прерогативами, отвечающими только нашему королевскому достоинству».