Таков неизбежный порок всех великих монархий, образованных путем объединения различных народов сверху. Этот порок не должен удивлять людей, знакомых с историей Испании, хотя процесс романизации этой страны мог послужить основанием для объединения ее частей. Оливарес, возможно, питал такие надежды, ибо он настойчиво убеждал короля в необходимости добиться единства народов, относившихся друг к другу, как к иностранцам: арагонцев, фламандцев, испанцев и португальцев. Особенно опасной была разобщенность, существовавшая между подданными двух королевств, объединенных после брака католических королей. Однородное ядро представляли лишь кастильцы, подданные королевы Изабеллы I. Остальные, хотя и признавали общего короля, были далеки от общих национальных стремлений. Наварра, Арагон, Каталония, Валенсия и Майорка не только сохранили свои особые органы управления (кортесы, депутации и т. д.) и собственных представителей королевской власти (вице-королей), но и поддерживали дух средневекового сепаратизма, получивший свое выражение в ряде привилегий и вольностей. Они имели право не пускать на свою территорию иностранные войска (в том числе кастильские); не принимать государственных чиновников из других стран полуострова; смещать тех, кто действовал в интересах других королевств или одного из них. Арагонцы не считали себя обязанными защищать границы Кастилии даже от внешнего врага и поэтому долго отказывались предоставить ей помощь против нападения французов со стороны Фуентеррабии. Правда, эти привилегии уже нарушались вводом кастильских войск во времена Фернандо Антекерскогб, реформой инквизиции и т. д., но недовольство, вызванное этими нарушениями, осталось и, как мы видели, резко проявилось в Арагоне во время волнений, вызванных Антонио Пересом, в Каталонии—-во время войны с Францией и в некоторых других случаях. Свидетельства розни, существовавшей в начале XVI в. между арагонцами и кастильцами, можно найти в письмах секретарей Сиснероса; доказательством партикуляристских стремлений Каталонии служит наставление действовать исключительно в интересах своей страны, данное Гальсерану Альбанелю, когда тот в 1610 г. покидал Барселону, чтобы взять на себя воспитание принца Филиппа (будущего короля Филиппа IV); а показателем антикастильских настроений является завещание последнего графа де Ампуриаса (1522 г.), который потребовал, чтобы его внук воспитывался в Каталонии и «не был в подчинении у кастильцев».