В VIII в. большая семья у лангобардов уступает место малой. Это явствует из новых постановлений Лиутпранда от 713 и 716 гг. об изменении порядка наследования; согласно его законам, происходит почти полное уравнивание женщин с мужчинами в правах наследования 86. Так, в случае отсутствия законных сыновей у умершего его имущество делят поровну дочери или сестры; при этом дочери наследуют целиком имущество обоих родителей (не только отца, но и матери), и даже замужние дочери и сестры получают наследство наравне с незамужними; незаконные сыновья и ближайшие сородичи по законам Лиутпранда (в отличие от Эдикта Ротари) вовсе не участвуют в наследовании. Совместное владение землей братьями после смерти отца (согласно §167 Эдикта Ротари) признается Лиутпрандом в качестве действительного лишь в течение 40 лет, по истечении которых разрешалось производить ее раздел поровну, и есть основания предполагать, что такие разделы были частым явлением. Правда, наряду с этим имеется постановление о сохранении нераздельного совладения имуществом родителей после их смерти их дочерьми, но выход одной из них замуж не лишает ее прав наследования как имущества родителей, так и имущества одной из умерших сестер.
Права женщин иметь собственное имущество указывают на преобладание малой семьи над большой; остатки последней проявляются лишь в требовании соблюдать равенство долей при разделах и в возможности совладения имуществом братьями и родичами. Однако даже в пределах малой семьи появляется неравное наследование в силу права отца завещать часть имущества тому или иному сыну сверх его законной доли. Это право представляет собою проникновение дарения в недра малой семьи.
Дарения вообще стали чрезвычайно распространенным явлением в VIII в., так что Лиутпранд объявил их необратимыми (в случае соблюдения процедуры по архаическим нормам) и даже приравнял владения объектами таких дарений (по истечении 30-летней давности) к полной собственности. Вместе с тем он запретил производить дарения несовершеннолетним во избежание разного рода злоупотреблений, а это запрещение лишь подчеркивает рост мобилизации земельной собственности и перехода владений из рук в руки.