По заявлению одного экономиста середины XVI в., общая сумма налога на производство шелка достигла в то время 50 000 дукатов; по официальным же данным 1566 г., эта цифра равнялась лишь 41 333 В 1565 г. фабрики Трианы уплачивали около 7000 дукатов налога, а в 1595 г.—более 12 000. В договоре на откуп, заключенном в 1546 г., говорится следующее: «Ввиду того, что торговля шелком расширяется и с каждым днем отмечается увеличение как производства шелка, так и количества торговых сделок, не имевших места ранее...» и т. д.
Аналогичные данные можно было бы привести и о производстве шерсти. Показателем благосостояния, который и приводится многими авторами, может служить снятие запрещения на импорт некоторых товаров, вырабатывавшихся в стране; отсюда можно заключить, что испанская промышленность перестала опасаться конкуренции. Так, например, в 1518 г. был разрешен импорт шелковых тканей. Однако, по мнению современников, это привело / к неблагоприятному результату.
Все сказанное лишь подтверждает правильность приведенных данных, и не приходится удивляться, что кортесы 1573 г. сделали заявление, аналогичное цитированному выше, относительно благосостояния районов Толедо, Сеговии и Куэнки. Писатель того времени имел право утверждать, что большая часть испанского населения жила обработкой шерсти. Промышленное производство шелка и шерсти не только не снизилось при кастильских монархах, но продолжало возрастать и в других районах по сравнению с другими отраслями производства. Сарагоса являлась значительным центром выделки сукон и в эпоху своего расцвета насчитывала 16 000 мастерских. Барселона, хотя и приходившая уже в упадок, еще сохраняла часть своей прошлой промышленной славы, о чем свидетельствовал рост ее цехов. То же самое можно сказать о Валенсии, выделывавшей сукно и шелк и торговавшей колониальными товарами. Даже на маленьком острове Ибиса были ремесленные мастерские, которые еще много лет спустя продолжали работать очень интенсивно.