В общей форме этот взгляд был высказан им еще в 1941 г. в одной из вступительных статей к русскому переводу избранных биографий Плутарха, а более подробно развит в специальной статье, опубликованной в польском журнале «Meander» в 1960 г.
Основные положения Лурье сводятся к следующему. Алкивиад лишь по видимости был беспринципен. На самом деле в его действиях обнаруживается последовательное стремление опереться на торгово-промышленные слои, чьи интересы выходили за рамки полиса. В связи с этим политическая деятельность Алкивиада была подчинена идее создания обширной территориальной монархии в рамках Средиземноморья, а стремление к тирании, о котором говорят древние авторы, было лишь внешним выражением этого тяготения к большой централизованной монархии, к эллинистическому царству.
Эта точка зрения была воспринята многими советскими исследователями. Свидетельство тому — соответствующие характеристики, которые даются Алкивиаду в последних по времени общих трудах по истории Древней Греции: в статье Я. А. Ленцмана в коллективном труде «Древняя Греция» (М., 1956), в книге К. М. Колобовой и Л. М. Глускиной «Очерки истории Древней Греции» (Л., 1958), в последнем издании университетского курса В. С. Сергеева «История Древней Греции» (изд. 3-е, М., 1963).
Между тем совершенно очевиден произвольный социологиза-торский характер концепции Лурье. Нигде в наличной традиции об Алкивиаде мы не найдем таких материалов, которые давали бы возможность говорить о нем как о «политическом деятеле, боровшемся за реализацию отвечающего экономическим потребностям тех времен идеала великой централизованной монархии»5. Конструкция Лурье, на наш взгляд, способна породить лишь обратную реакцию, желание вернуться к трезвому взгляду ученых прошлого века, но, разумеется, с учетом новых представлений и новых требований, предъявляемых к историческому исследованию.
Личность и деятельность Алкивиада должны быть оценены не только с абстрактно-морализирующей, но и с конкретной исторической и прежде всего политической точки зрения, однако в строгом соответствии с материалом наших источников, без произвольных, хотя бы и подкупающих своей видимой широтой, истолкований.