Их согласие на избрание Ясона в таги было таким образом вынужденным. Более того, судя по всему, сама эта тагия при Ясоне претерпела существенную метаморфозу. Из чрезвычайной военной должности in tempus она стала властью всеобъемлющего и, как оказалось, династического характера. Ведь после смерти Ясона она была унаследована его преемниками в Ферах, сначала его братьями, а затем племянником и таким образом стала наследственным достоянием его дома. Державный характер этой новой тагии был очевиден для древних. Так, у Диодора власть Ясона и его преемников в Фессалии обозначается как «династия», причем здесь имеется в виду не династический характер власти в новейшем понимании, но, как и повсеместно у Диодора, авторитарный режим тиранического типа.
Вообще должность тага, именно в своем качестве экстраординарной военной власти, оказалась для Ясона удобной формой для прикрытия своего фактического единовластия в Фессалии. Для него этот традиционный фессалийский институт явился таким же средством к легализации своей тирании в Фессалии, каким была должность стратега-автократора для Дионисия в Сиракузах. Ибо по существу мы должны признать вместе с Г. Берве, что «если таг уже сам по себе противостоял как партнер племенному союзу (Koinon), то позиция Ясона в отношении к этому союзу была схожа с позицией тирана в отношении к своему полису, в котором он, как какой-нибудь Дионисий, занимал чрезвычайную военную должность».
Все же, сопоставляя Ясона с Дионисием, надо сделать важную оговорку, которую принимает и Г. Берве. Это сопоставление вполне обоснованно, пока мы сравниваем власть Ясона с властью Дионисия в Сиракузах, но оно будет менее оправданным, если мы будем сопоставлять власть Ясона в Фессалии с властью Дионисия в Сицилии. Здесь на первый план выступает различие, ибо «о тирании Ясона над всей областью по способу территориальной державы Дионисия говорить не приходится». Фессалийские города в отличие от сицилийских сохранили свой полисный суверенитет и продолжали играть роль партнеров Ясона в проводившейся им политике.