Разбитая армия не хотела больше воевать и шла домой — в этом, независимо от чисто военной истории поражения, и заключается основная особенность событий у Капоретто, и это сближает их не с «обычными» поражениями первой мировой войны, что любят делать итальянские буржуазные историки, а с уходом русской армии с фронта в 1917 г. и немецкой в 1918 г., как понял еще в 1919 г. двадцатишестилетний П. Тольятти,— с тем, конечно, весьма существенным различием, что русские, а в какой-то мере и немецкие солдаты шли в тыл делать революцию, итальянские же полагали, что их ухода достаточно, чтобы установить мир.
Офицеры не могли, а в первые дни отступления и не пытались остановить солдат. Нередко они вместе с ними уходили по ведущим в тыл дорогам или же с возгласами «Да здравствует мир!» сдавались в плен врагу. В первые дни общее число уходящих с фронта солдат составляло около 300 тыс. Но линия итальянского фронта была такова, что отход 2-й армии ставил под угрозу окружения остальные итальянские армии. Поэтому 27 октября Кадор-на отдал приказ об отступлении также 1, 3 и 4-й армий. Теперь по дорогам, уводящим в тыл, двигалось уже все итальянское войско— более 1 млн. чел. а также около полумиллиона беженцев из оставляемых врагу провинций. Беженцы тащили с собой жалкий скарб, вели овец, коз, свиней. Дороги были до отказа переполнены людьми, хаос и сумятица, царившие на них, были невообразимы.
Известие о событиях на фронте вызвало ужас и ошеломление в итальянском тылу. Многие считали в первый момент, что все потеряно, врага не остановить; многим чудилось, что «все колокола Италии звонят об агонии родины» П8. В стране царила паника. Даже в отдаленных от фронта городах, таких, как Милан, ждали врага и готовились к эвакуации, а более состоятельные люди действительно уезжали, забрав с собой свои капиталы. Встревоженные вкладчики штурмовали окошки сберкасс и банков.