Все в целом складывалось в довольно безрадостную картину, и чем дольше затягивалось это бесперспективное состояние политического разброда, чем сильнее ощущалась опасность чужеземного, «варварского» вмешательства, тем более пробивала себе дорогу мысль о необходимости форсированного преодоления этого состояния путем скорейшего, достигнутого даже чрезвычайными мерами, замирения и объединения Эллады ради последующего совместного наступления на «варваров». Для IV столетия мы располагаем целым рядом не отдельных, достаточно случайных высказываний, а настоящих разработок панэллинской идеи. На многочисленных примерах мы можем проследить развитие и оформление этой идеи в подлинную политическую доктрину.
Первыми здесь должны быть названы ораторы сицилийского происхождения Горгий и Лисий. По-видимому, не случайно важный импульс к развитию панэллинской идеи был дан именно сицилийцами. Бурная сицилийская действительность, с весьма рано обострившимися внутренними противоречиями, стимулированными и осложненными внешней опасностью, с напряженным противостоянием эллинов «варварам»-карфагенянам и угнетающей опекою навязанной обстоятельствами тирании, должна была самым естественным образом подводить к мысли о необходимости единения и согласия эллинов ради общего успешного противостояния и «своим» тиранам, и чужеземцам-«варварам».
Во всяком случае, первым, кто официально провозгласил и разработал в специальных программных сочинениях панэллинскую идею, был именно сицилиец — уроженец Леонтин Горгий (годы жизни приблизительно 485—380)6. В глубокой уже старости он выступал в Олимпии на празднествах 392 г. с речью, которая, по общему мнению античности, стала важнейшей в его наследии политического оратора. Ибо, продолжает древний биограф Горгия, «видя, что Эллада враждует, он стал советовать грекам держаться единомыслия, направляя их против варваров и убеждая их, чтобы греческие города сражались не друг с другом, но с землей варваров» (Philostr. Vitae soph., I, 9, 2, пер. А. О. Маковельского).